Максим Божко - «Слепая зона» правового конфликта: о чем не знают те, кто хочет ыиграть суд
Один из российских заводов много лет поставлял охотничьи боеприпасы за границу, но в какой-то момент перестал получать деньги за свой товар. Доказательства поставки есть, цена поставки понятна, денег за поставку нет. По сути, это достаточно простое дело, которое не должно было продлиться и полугода, но шло оно практически три года, за которые оппоненты успели дважды побывать в Высшем арбитражном суде. А все потому, что одна из сторон — представитель зарубежной компании, не оплатившей товар, — затеяла невероятную процессуальную активность. По всем признакам, ее адвокат получал дополнительный гонорар за каждый лишний месяц, который шел процесс, и потому он бесконечно подавал самостоятельные иски в суды нескольких регионов, просил передать эти дела по подсудности из одного региона в другой (и, к сожалению, добивался своего), соединить и потом вновь разделить их, обжаловал любые действия суда, заявлял отводы, оспаривал арбитрабельность процесса, пытался передать дело в третейский суд… В общем, делал все, чтобы процесс не заканчивался, и вполне успешно.
Говоря о чрезмерной процессуальной активности или, напротив, о ее отсутствии, мы должны понимать, делается ли она «от силы» либо «от слабости» (по В. К. Тарасову). Никто не говорит, что стоит во всем соглашаться со следствием и с судом, но и для того, чтобы обжаловать каждый чих, нужно все-таки иметь основания. Мы можем молчать потому, что не считаем нужным говорить что-либо (от силы), либо потому, что нам нечего сказать (от слабости). Адвокат может забрасывать суд ходатайствами потому, что в интересах клиента затягивает процесс (от силы), либо потому, что пытается создать лишь видимость борьбы и хорошо выглядеть в глазах клиента (от слабости).
О том, как важно правильно оценить свою позицию
В книге «Установи свои правила, иначе это сделает конкурент» профессором Ричардом Шеллом развивается идея о том, что осмысленная, последовательная и наступательная юридическая стратегия является очень мощным и действенным оружием в неценовой конкурентной борьбе. При этом в качестве ключевых точек оценки позиции автор называет юридическую обоснованность позиции, легитимность в глазах общественности, возможность влияния на лиц, принимающих решение, и доступ к материальным ресурсам. Обо всех этих аспектах и факторах мы так или иначе будем говорить в соответствующих главах нашей книги, а в данный момент остановимся на оценке позиции по делу в принципе.
Правильная оценка положения по делу дает точное понимание, когда вступать в бой, а когда лучше его избегать, маневрируя и выходя на подходящую позицию. При этом позиционное преимущество может выглядеть совершенно по-разному. Оно может быть как материальным — в правовой квалификации спора или установленных обстоятельствах дела, так и временны́м — когда победа оппонента весьма возможна, но отсрочена по времени настолько, что теряет всякий смысл.
Преимущество может проявляться в виде фигуры лица, принимающего решение. Говоря об этом, мы оставляем в стороне вопросы коррупции как явления, убивающего всю правовую систему и причиняющего огромный вред всем, кто с ней соприкасается. (Хотя наш опыт работы и показывает, что масштабы этого явления сильно преувеличены — очень и очень много побед в суде достигается за счет грамотной работы, а принципиальные судьи составляют большинство в судейском корпусе.) Однако личность судьи все же имеет значение: один судит смелее, а другой послушен воле начальника, один способен вникнуть в суть спора, а другой — нет. Ну и личные симпатии и антипатии также сказываются на исходе процесса.
Позиционное преимущество может проявиться и в пространстве. Хорошо быть хозяином в своем конфликте, а не гостем. Позиция хозяина иногда проявляется в сугубо территориальном факторе — командировки в другие города, как и поездки в отдаленные суды области, изматывают и создают очень много дискомфорта. А иногда преимущество в пространстве проявляется в том, чтобы передать дело на разрешение арбитражного суда вместо суда общей юрисдикции (или наоборот) либо же и вовсе увести рассмотрение дела в уголовно-правовую плоскость. Очень часто спор носит междисциплинарный характер, и мы можем влиять на то, какому из составных элементов мы позволим доминировать сейчас.
Приведем пример реализации стратегического замысла доказывания подлинности договора путем одновременной скоординированной игры в двух судах. Замысел реализован с изящной простотой, и каждое процессуальное действие выглядит таким понятным, что их вроде бы мог сделать любой. Но чтобы делать такие ходы в самый нужный момент, нужно обладать очень глубоким пониманием позиции, чувствовать психологию процесса и предугадывать логику мышления судов.
Итак, предметом спора являлось некое соглашение, по которому гражданин П. подтверждает факт наличия и размер своей задолженности перед К. и обязуется передать в пользу К. несколько объектов недвижимости в счет погашения имеющейся задолженности. Добровольно это соглашение не было исполнено, и дело дошло до суда. Точнее, до двух судов, так как спорные объекты недвижимости находятся в разных районах Москвы. Надо ли говорить, что основной точкой напряженности по делам стали содержание соглашения и факт проставленной П. собственноручной подписи под ним?
В первом же процессе адвокат в интересах П. заявил о фальсификации подписи под соглашением — иного способа сохранить квартиры за клиентом он не увидел. А значит, теперь для выигрыша нам предстояло нивелировать риски противоречащих экспертиз по двум делам. Для этого желательно было, чтобы обе экспертизы проводило одно и то же экспертное учреждение, чтобы выводы наверняка совпали.
Надо сказать, эта идея — не самая удачная, потому что два положительных заключения разных экспертных учреждений выглядели бы лучше. Однако сила давления на документ была чрезмерной, и мы предпочли не рисковать. Спорный документ был у нас в руках, так как другая сторона оспаривала его подлинность, и поэтому мы могли влиять на то, по какому из дел экспертиза будет назначена в первую очередь. И мы сдали документ в тот из судов, который, как нам казалось, менее склонен прибегать к проведению экспертизы в коммерческой организации (некоторые из этих организаций часто подвержены припадкам слабости и замутнения рассудка).
По другому делу суд сделал вынужденный ход — назначил проведение экспертизы там же (то есть в государственном экспертном учреждении, выбранном первым судом). Сроки рассмотрения дела в этом случае играли на нас — экспертиза по делу должна быть назначена, ждать возврата документов по первому делу никакого смысла не было.
В рассматриваемом случае наш комбинационный замысел удался: по двум делам экспертиза вернулась с одинаковыми выводами — документ подписан П.
Всё влияет на всё
Итак, в основе стратегии лежит стратегический замысел, который может быть очевидным для оппонента, а может быть совершенно неразличимым для него, — все зависит от уровня подготовки и квалификации, стиля мышления и опыта игрока на противоположной стороне (рассматривающий дело суд тоже иногда является игроком). В равной степени сказанное справедливо и для нашего понимания замыслов и идей оппонента и суда.
По этому поводу вспоминается история, произошедшая в одном из апелляционных региональных судов. Нашим клиентом была компания, поставляющая продукцию в США. После 10 лет сотрудничества поставленный товар не был оплачен, и конфликт вылился в судебное разбирательство сроком в два с лишним года. Суд первой инстанции принял решение в пользу нашего клиента, а в апелляционную инстанцию оппоненты просто перестали являться, письменно попросив уведомлять их по адресу в США (написали письмо о том, что расторгли соглашение с российским адвокатом, иного представителя не имеют и т. п.). Судебные извещения в иностранные государства посылаются посредством Министерства иностранных дел и занимают достаточно долгое время. Это было проблемой.
Однако накануне заседания апелляционной инстанции в суд пришел факс из США, где директор компании-ответчика просил не рассматривать дело, назначенное на такое-то число и время, так как они еще не нашли адвоката, который бы представил их интересы в апелляционной инстанции. Этот документ, посланный по факсу, неоспоримо свидетельствовал о том, что ответчик извещен о дате и времени судебного разбирательства, а значит, можно было слушать дело по существу.
Этот «тихий» ход по делу подействовал как землетрясение и поставил всех участников процесса перед неминуемым выходом из затяжного процесса. Суд объявил перерыв на семь дней, чтобы дать ответчику возможность заключить соглашение с адвокатом. В следующем процессе либо должен был появиться представитель оппонентов с заявлением, что они этот факс не направляли (что неважно для суда — ибо представитель есть, а следовательно, извещен о процессе), либо, если никто не явится, суд должен был рассмотреть вопрос по существу. Случилось второе.
